Nothing is forever
В парках столицы растут сараюшки летних кафе. Кое-где уже пахнет сгоревшим мясом неизвестного происхождения. Народ выливался по шоссе за город в выходные. Налегке, но наверное у многих в багажнике стояла бадейка с маринадом в котором плавало то, что совсем недавно мяукало хрюкало где-то на полях Новой Зеландии или Аргентины.
Погода хороша и как не вспомнить о традиционно горском русском блюде - шашлыке. Нам пристало есть его именно сейчас, ведь безопасность полусырых лесов важнее, чем православный пост. Не так ли?
Воздержанию сложно тягаться со скворчащим, сочащимся на жару огня сальцем, которое покрывается лопающимися и выпускающими из себя перегретый запах удовольствия пузырями. Гидропонные помидоры и голландский лук. Чилийское вино и японская машина. Бог с нами.
А через пару шашлыков уже и Пасха. Будем катать яйца и веселиться, заедая водку пасхой.
Погода хороша и как не вспомнить о традиционно горском русском блюде - шашлыке. Нам пристало есть его именно сейчас, ведь безопасность полусырых лесов важнее, чем православный пост. Не так ли?
Воздержанию сложно тягаться со скворчащим, сочащимся на жару огня сальцем, которое покрывается лопающимися и выпускающими из себя перегретый запах удовольствия пузырями. Гидропонные помидоры и голландский лук. Чилийское вино и японская машина. Бог с нами.
А через пару шашлыков уже и Пасха. Будем катать яйца и веселиться, заедая водку пасхой.
Но я не понял причём здесь факт крещения?